ВС РФ подумает о защите добросовестных вкладчиков банка в деле о банкротстве третьего лица

01.08.2022 Верховный Суд Российской Федерации рассмотрит кассационную жалобу публичного акционерного общества «Банк Югра» (далее – банк) в лице конкурсного управляющего – Государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» (далее – ГК «АСВ») на постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 29.03.2021 и постановление Арбитражного суда Московского округа от 22.10.2021 по делу № А40-109791/19 о несостоятельности общества с ограниченной ответственностью «РЕНТ ЭСТЕЙТ ГРУПП» (далее – должник).

Банк в лице конкурсного управляющего ГК «АСВ» обратился в Арбитражный суд города Москвы с заявлением о включении в реестр требований кредиторов должника требования, состоящего из задолженности по четырем кредитным договорам и трем договорам ипотеки.

Суд первой инстанции 19.10.2020 включил требование в размере 2 051 354 627,11 рублей в третью очередь реестра, требование в размере 10 392 742 904,25 рублей – как обеспеченное залогом имущества должника.

Суд апелляционной инстанции 29.03.2021 определение от 19.10.2020 отменил, в удовлетворении заявления отказал. Суд округа 22.10.2021 оставил постановление суда апелляционной инстанции от 29.03.2021 без изменения.

Суды установили, что требование банка возникло из кредитных договоров, заключенных с должником, договоров ипотеки, заключенных в обеспечение исполнения обязательств должника по этим кредитным договорам, а также из договоров ипотеки, заключенных с должником в обеспечение обязательств по кредитам, выданным третьим лицам.

Требования банка к должнику установлены решениями Арбитражного суда города Москвы от 03.08.2018 по делу № А40-248163/17 и от 10.02.2020 по делу № А40-87716/18. Удовлетворяя требование, суд первой инстанции исходил из того, что требование подтверждено вступившими в законную силу судебными актами, и залогодатель (должник) владеет находящимся в залоге имуществом.

Отменяя определение суда первой инстанции, суд апелляционной инстанции установил, что должник входил в группу компаний, подконтрольных банку. Банк, в свою очередь, определял действия должника при принятии решений, имеющих значение для его предпринимательской деятельности. На момент заключения договоров ипотеки у должника были признаки неплатежеспособности, о которых банк не мог не знать. Результатом заключения договоров ипотеки стало существенное увеличение размера требований банка к должнику, исключающее возможность погашения требований кредиторов третьей очереди должника за счет реализации заложенного имущества. Апелляционный суд сделал вывод о недействительности договоров ипотеки как заключенных со злоупотреблением правом. Цель договоров – вывод имущества должника, причинение вреда кредиторам, установление контроля в процедуре банкротства должника.

Суд округа поддержал выводы апелляционного суда.

Банк не согласился с постановлениями судов апелляционной инстанции и округа и обратился с жалобой в Верховный Суд РФ. Банк считает необоснованным вывод о неплатежеспособности должника, следующий исключительно из бухгалтерской документации, в то время как при кредитовании банки оценивают риски посредством анализа совокупного экономического состояния заемщика и всех лиц, предоставивших обеспечение, и это является стандартной банковской практикой.

Банк также обращает внимание на то, что кредитные средства были сформированы за счет банковских вкладов добросовестных вкладчиков банка, транзитным образом выведены в пользу подконтрольного Хотину А.Ю. (бенефициару группы компаний, в которую входят должник и банк) общества и обналичены в интересах Хотина А.Ю. По мнению банка, при занятом судами апелляционной и кассационной инстанций подходе спорные денежные средства не подлежат возврату в конкурсную массу банка для погашения требований граждан-вкладчиков, а освободившийся от кредитной задолженности должник, обладающий недвижимым имуществом, останется активом Хотина А.Ю.

В целом, при определенных обстоятельствах выводы, изложенные в оспариваемых судебных актах, справедливы и соответствуют закону и судебной практике – аффилированные и/или контролирующие должника лица не должны получать удовлетворение собственных требований наравне с независимыми кредиторами, если такие заинтересованные лица при заключении сделок преследовали цели, отличные от экономических. Этот подход закреплен в большом количестве судебных актов, в том числе и на уровне высших судебных инстанций (Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утвержденный Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 29.01.2020, Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»).

Однако в рассматриваемом деле суды не приняли во внимание важное обстоятельство, которое полностью меняет весь расклад.

Признавая заявление банка необоснованным, суды апелляционной и кассационной инстанции сослались на фактическую аффилированность банка и должника, сочли, что при заключении договоров ипотеки банк действовал недобросовестно, а сделки заключены при злоупотреблении правом, так как направлены на причинение вреда кредиторам должника при отсутствии экономической целесообразности совершения названных сделок для должника.

При этом суды не учли тот факт, что банк (так же, как и должник) находится в процедуре конкурсного производства. Из-за решения о лишении договоров юридической силы, правовая защищенность добросовестных кредиторов банка стала ниже, чем защищенность неосмотрительных кредиторов должника, что не согласуется с положениями п. 1 и 2 статьи 1 ГК РФ.

Допущенные прежним руководством банка (которое довело его до банкротства) злоупотребления при заключении кредитных договоров не могут быть противопоставлены интересам вкладчиков этого же банка при рассмотрении требования о включении в реестр требований кредиторов к заемщику.

В сложившейся ситуации банк, заявляющий свои требования в реестр должника, уже не контролируется его бенефициарами. Иными словами, в случае, если в процедуре банкротства должника произойдет погашение требований кредиторов (в том числе банка), конечными выгодоприобретателями со стороны банка будут его кредиторы, а не контролирующие его ранее лица. Это связано с тем, что банк также признан банкротом, и в его отношении введена процедура конкурсного производства.

Такая позиция содержится в Определении Верховного Суда РФ от 24.08.2020 № 305-ЭС20-6599 по делу № А40-11024/2019.

Следовательно, изложенный в оспариваемых судебных актах подход справедлив, если бы банк остался под контролем его первоначальных бенефициаров. В то же время, с учетом реальной ситуации, суды должны были соблюсти баланс интересов разных групп независимых кредиторов (как банка, так и должника), и не создавать ситуацию, направленную на ухудшение положения одной из такой групп. Судам необходимо было включить требования банка в реестр требований должника в полном объеме. Таким образом, суд округа и апелляционный суд пришли к выводам без учета всех обстоятельств дела, в связи с этим оспариваемые судебные акты должны быть отменены.

При этом важно отметить, что суд первой инстанции ссылается на два решения Арбитражного суда города Москвы, одно из которых – от 10.02.2020 по делу № А40-87716/18 – отменено (по формальным причинам). Это, с учетом применения судом первой инстанции его преюдициального характера для банкротного дела, делает определение суда первой инстанции также нелегитимным по содержанию, но не по сути. В связи с этим, полагаю, что Верховный Суд Российской Федерации отменит оспариваемые акты и отправит дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

В заключение замечу: вполне возможно возражение, что независимые кредиторы банкрота не должны нести бремя негативных последствий наравне с кредиторами иного лица, которое было задействовано в недобросовестной схеме. Однако в такой ситуации важно понимать, что кредиторы банка не могли знать о недобросовестных действиях лиц, контролирующих группу компаний, куда входили банк и должник. В связи с этим неправомерно отказывать таким кредиторам в защите их имущественных прав. В противном случае будет нарушено хрупкое равновесие, установленное для такой категории обособленных споров. С учетом отсутствия рабочих альтернатив этому компромиссу, представляется, что судебная практика идет оправданным путем, стремясь защитить права и интересы каждой группы кредиторов, при этом руководствуясь не только буквой, но и духом закона.

Андрей Городничев, Федресурс