Субсидиарная ответственность членов совета директоров

Привлечение к субсидиарной ответственности членов совета директоров уже давно стало предметом рассмотрения судами, но в 2020 году впервые вопрос о привлечении к ответственности данных лиц встал перед Верховным Судом РФ, который в своем Определении от 22.06.2020 № 307-ЭС19-18723(2,3) дал существенные разъяснения.

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

Решением Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 25.11.2016 АО «Теплоучет» признано несостоятельным (банкротом) по упрощенной процедуре банкротства ликвидируемого должника.

Как следует из материалов дела и установлено судами, 20.07.2016 совет директоров АО «Теплоучет» (в составе ответчиков) принял следующие решения:

• подать заявление о принятии в ООО «УК «Сварог» в качестве участника с предлагаемым размером доли 57,0705% уставного капитала ООО «УК «Сварог»;
• внести в уставный капитал ООО «УК «Сварог» в качестве вклада право требования по обязательствам, вытекающим из договоров, заключенных с ГУП «ТЭК СПб», на общую сумму 867 979 883,88 рубля, оцененное в 610 568 194 рубля;
• одобрить крупную сделку по внесению вклада в уставный капитал ООО «УК «Сварог».

За принятие указанных решений проголосовали все члены совета директоров.

Полагая, что банкротство АО «Теплоучет» вызвано действиями членов совета директоров АО «Теплоучет» как контролирующих должника лиц, ГУП «ТЭК СПб» обратилось в Арбитражный суд с заявлением о привлечении их к субсидиарной ответственности.

Отказывая в удовлетворении заявления, нижестоящие суды, ссылаясь на п. 4 ст. 10 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», а также разъяснения, содержащиеся в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве», исходили из недоказанности совокупности условий для наступления субсидиарной ответственности членов совета директоров.

ГУП «ТЭК СПб» и АО «БМ-Банк» не согласились с выводами нижестоящих инстанций и обратились с кассационными жалобами в Верховный Суд РФ, настаивая на том, что именно действия ответчиков по совершению упомянутой сделки стали причиной банкротства должника.

ТРИ КРИТЕРИЯ

ВС РФ судебные акты нижестоящих инстанции отменил и направил дело на новое рассмотрение, при этом указал на три критерия, при совокупном установлении которых можно делать вывод о том, повлекло ли поведение ответчиков банкротство должника, и можно ли привлекать их к субсидиарной ответственности. Необходимо принять во внимание следующее (далее — критерии; п. 3, 16, 21, 23 Постановления № 53):

1. наличие у ответчика возможности оказывать существенное влияние на деятельность должника (что, например, исключает из круга потенциальных ответчиков рядовых сотрудников, менеджмент среднего звена, миноритарных акционеров и прочих при условии, что формальный статус этих лиц соответствует их роли и выполняемым функциям);
2. привела ли реализация ответчиком соответствующих полномочий к негативным для должника и его кредиторов последствиям; масштаб негативных последствий соотносится с масштабами деятельности должника, то есть способен кардинально изменить структуру его имущества в качественно иное — банкротное — состояние (однако не могут быть признаны в качестве оснований для субсидиарной ответственности действия по совершению, хоть и невыгодных, но несущественных по своим размерам и последствиям для должника сделок);
3. является ли ответчик инициатором такого поведения и (или) потенциальным выгодоприобретателем возникших в связи с этим негативных последствий.

Комментируя первый критерий применительно к данному спору, ВС РФ сделал вывод, что ответчики в рамках настоящего обособленного спора являлись бывшими членами совета директоров, то есть в силу имевшегося у них статуса имели возможность оказывать существенное влияние на деятельность должника. 

Обращая внимание на второй критерий, ВС РФ напомнил о наличии презумпции существования причинно-следственной связи между поведением контролирующего лица и невозможностью погашения требований кредиторов. Одной из таких презумпций является совершение контролирующим лицом существенно убыточной сделки, повлекшей нарушение имущественных прав кредиторов. Применительно к настоящему спору заявитель указывал, что члены совета директоров одобрили сделку по внесению вклада в уставный капитал компании, ссылаясь на наличие в этой сделке предусмотренных п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве признаков подозрительной (неравноценной) сделки, которая и стала причиной банкротства должника. Данный довод соответствовал упомянутой презумпции, и бремя доказывания обратного должно было перейти на ответчиков, но нижестоящие суды данные доводы не оценили, тем самым освободив ответчиков от обязанности их опровержения.

По третьему критерию ВС РФ указал, что статус члена совета директоров для целей привлечения лица к субсидиарной ответственности предполагает наличие возможности оказывать существенное влияние на деятельность должника. В то же время одобрение одним из членов совета директоров (либо иного коллегиального органа) существенно убыточной сделки само по себе не является достаточным для констатации его вины в невозможности погашения требований кредиторов и привлечения его к субсидиарной ответственности. К ответственности должно привлекаться то лицо, которое инициировало совершение подобной сделки и (или) получило (потенциальную) выгоду от ее совершения. В связи с этим нижестоящим судам надлежало также определить степень вовлеченности каждого из членов совета директоров в процесс вывода спорного актива должника и их осведомленность о причинении данными действиями значительного вреда его кредиторам.

СТАВИТЬ ЗНАК РАВЕНСТВА РАНО

Верховный Суд РФ делает вывод, что ответчики в рамках настоящего обособленного спора являлись бывшими членами совета директоров, то есть в силу имевшегося у них статуса имели возможность оказывать существенное влияние на деятельность должника. Опасность данного вывода заключается в том, что он может быть воспринят нижестоящими судами как зеленый свет для применения презумпции контролирующего должника лица в отношении членов совета директоров и суды повально начнут привлекать их к субсидиарной ответственности лишь в силу занимаемой должности.

Действительно, бывают случаи, когда суды, устанавливая наличие статуса контролирующего должника лица у членов совета директоров и привлекая их к субсидиарной ответственности, ограничиваются установлением полномочий по влиянию на действия должника в соответствии с уставом общества. По сути, они банально указывают, что, согласно уставу, к компетенции совета директоров общества относится одобрение крупных сделок в случаях, предусмотренных гл. Х ФЗ «Об акционерных обществах», а также одобрение сделок, предусмотренных гл. ХI ФЗ «Об акционерных обществах», в связи с чем приходят к выводу, что ответчики являются контролирующими должника лицами.

Но следует заметить, что само по себе участие в органах должника не свидетельствует о наличии статуса контролирующего его лица³ и ставить знак равенства между членом совета директоров и контролирующим должника лицом, просто исходя из участия в органах управления, рано. Тем более что совет директоров не является исполнительным органом общества, исполнительные органы лишь подотчетны ему. Проще говоря, совет директоров не выражает волю общества, этим занимается единоличный исполнительный орган юридического лица, а совет директоров выступает в роли наблюдателя. Соответственно презумпция статуса контролирующего должника лица в отношении совета директоров не должна применяться. 

Стоит отметить, что совет директоров является коллегиальным органом, в состав которого по общему правилу должно входить не менее пяти членов, соответственно решения такой орган принимает коллегиально, путем сложения воли всех его членов. Потому ситуация, когда к субсидиарной ответственности привлекается лишь один из членов совета директоров, невозможна. Один член совета директоров в силу коллегиальности данного органа не может единолично принимать какие-либо решения, оказывающие существенное влияние на деятельность компании. Конечно, бывают ситуации, когда один из членов совета директоров оказывает влияние на процесс принятия решений иными членами, но такие ситуации требуют от суда детального изучения, и слепо применять презумпцию контроля и «грести всех под одну гребенку» в таком случае, опять же, некорректно. 

При этом, проанализировав ст. 65 Закона об акционерных обществах применительно к рассматриваемой ситуации (в ней определены полномочия совета директоров), можно сделать вывод, что полномочия совета директоров не ограничиваются наблюдением (контролем) и члены совета директоров могут играть существенную роль в жизни общества, а их незаконное и/или недобросовестное поведение при исполнении полномочий действительно может причинить существенный вред имущественным правам кредиторов. Например, ст. 79 Закона об акционерных обществах предусмотрено, что для совершения крупной сделки необходимо получение согласия совета директоров. Таким образом, если совет директоров одобрит сделку, которая заведомо невыгодна для общества, то члены совета директоров при условии, что они действовали недобросовестно при принятии конкретного совместного решения, могут быть привлечены к субсидиарной ответственности.

В таком случае прежде всего необходимо тщательно проанализировать круг полномочий совета директоров, особенно в части наличия полномочий, которые наделяют членов совета директоров правом давать обязательные для исполнения должником указания либо иным образом влиять на действия должника. 

В последнее время по такому подходу прослеживается положительная тенденция в судебной практике, и часто можно встретить аналогичные выводы. Например, «Суд также установил, что Шифрин Э.В. не отрицает тот факт, что являлся членом совета директоров общества. Вместе с тем сам факт наличия у Шифрина Э.В. статуса члена совета директоров, по мнению суда, не свидетельствует о наличии у него признаков контролирующего должника лица. Поскольку в заявлении не указан круг полномочий Шифрина Э.В. как члена совета директоров, не доказано, что именно им определялась хозяйственная деятельность должника». 

После изучения перечисленных обстоятельств судам следует переходить к анализу третьего критерия, изложенного в Определении от 22.06.2020 № 307-ЭС19-18723(2,3), а именно к определению степени вовлеченности каждого из членов совета директоров в процесс вывода спорного актива должника (применительно к рассматриваемому спору — одобрение крупной сделки) и их осведомленности о причинении этими действиями значительного вреда его кредиторам. Данный критерий следует применять не только к ситуации одобрения крупной сделки, но и в иных ситуациях, когда поведение членов совета директоров и, в целом, любых категорий лиц, выступающих ответчиками по заявлениям о привлечении к субсидиарной ответственности, является незаконным и/или недобросовестным. Верховный Суд в нашем случае предостерегает от применения формального подхода к определению вины ответчиков, говоря о том, что необходимо исследовать степень вовлеченности каждого из ответчиков на предмет наличия умысла и вины. 

Весьма интересна ситуация, в которой член совета директоров является номиналом. Полагаю, что в таком случае судами по аналогии могут быть применены положения п. 6 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве». 

РЕЗЮМЕ

С одной стороны, данное Определение дало зеленый свет на привлечение членов совета директоров к субсидиарной ответственности. Замечу, что это не является революционным шагом в данном направлении, поскольку судебная практика нижестоящих судов, пусть пока неоднозначно, но сложилась. Думаю, что мы вправе опасаться формального толкования нижестоящими инстанциями разъяснений к первому критерию о том, что члены совета директоров в силу имеющегося у них статуса имеют возможность оказывать существенное влияние на деятельность должника и применять презумпции контролирующего должника лица к членам совета директоров. Но при этом с учетом разъяснений к третьему критерию ВС РФ указал на необходимость изучения степени вовлеченности каждого из ответчиков и, по сути, обезопасил тех, чья роль в принятии решений сводилась к минимуму. 

Так как дело направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции, то и первоочередное понимание позиции Верховного Суда следует искать там. Но уже в 2021 году. Судебное заседание по повторному рассмотрению заявления о привлечении к субсидиарной ответственности членов совета директоров АО «Теплоучет» уже второй раз отложено, на этот раз на 02.02.2021.

Тимур Баязитов, «Банкровское обозрение»