Банкроты первой пятилетки

Какой путь прошли неплатежеспособные граждане с 2015 года

1 октября исполняется ровно пять лет с тех пор, как в России стало возможным банкротство граждан. Судебная практика сначала складывалась в пользу кредиторов, затем — должников. Законодательство тоже претерпело ряд изменений, самым значимым из которых стало появление упрощенной процедуры внесудебного банкротства. “Ъ” подвел итоги первой пятилетки личного банкротства и выяснил, какие проблемы остаются нерешенными.

Институт банкротства граждан заработал в РФ с 1 октября 2015 года, когда вступили в силу поправки к закону о несостоятельности. До этого право на банкротство имели лишь юрлица и индивидуальные предприниматели. Гражданам разрешили банкротиться самим с любой суммой долга, кредиторы же могут инициировать процедуру только по долгам от 500 тыс. руб. при просрочке от трех месяцев.

«При всех недостатках, связанных в основном с отсутствием системы правовой помощи несостоятельным гражданам, институт состоялся. Об этом говорит количество дел»,— полагает глава правового бюро «Олевинский, Буюкян и партнеры» Эдуард Олевинский.

С ним согласен председатель «Банкротного клуба» Олег Зайцев: «За пять лет институт быстро занял место в нашем праве, и сегодня уже очевидно, что банкротство — это в первую очередь про граждан и только потом про юридических лиц». В целом с октября 2015 года по август 2020-го обанкротились чуть более 228 тыс. человек (0,15% от населения страны), включая иностранцев: так, гражданке Украины Наталье Кузнецовой и гражданину Германии Аркадию Брискину в 2017 году удалось пройти через банкротство в российских судах и списать около 2 млн руб. и 589 млн руб. долгов соответственно.

По данным Федресурса, в 2019 году банкротами признано в пять раз больше граждан, чем компаний, а за первое полугодие 2020-го разрыв удвоился — обанкротились 42 718 граждан и только 4502 юрлица. В подавляющем большинстве случаев (94% в первом полугодии) граждане банкротятся сами. Во многом потому, что, с точки зрения кредитора, банкротство малоэффективно — доля выплаченных гражданами-банкротами долгов за 2019–2020 годы составляет лишь 3,7%. Таким образом, 96,3% задолженности не погашается в рамках банкротства, и эти сотни миллиардов рублей (см. инфографику) списываются судами, то есть, по сути, прощаются гражданам по итогам процедуры.

На списание долгов не влияет то, сколько кредиторам удалось взять с должника (даже если и вовсе ничего, как происходит в 66% дел о банкротстве). Важно лишь, чтобы он вел себя добросовестно, в частности, не скрывал информацию и имущество. Последнее происходит крайне редко — в 2019 году суды признали недобросовестными должниками лишь 5% граждан-банкротов (данные суддепа при Верховном суде РФ), отказавшись освободить их от непогашенных долгов.

Неразумное не равно недобросовестному

Применение процедуры личного банкротства вызвало много вопросов, с которыми пришлось разбираться судам.

Уже в октябре 2015 года Верховный суд (ВС) утвердил постановление пленума, которое разъясняло общие вопросы и предостерегало должников от злоупотреблений, сокрытия данных и имущества. Второе постановление от декабря 2018 года касалось формирования конкурсной массы банкротов и предписывало в том числе не включать в нее социальные пенсии, пособия и меры соцподдержки для детей и иных лиц, а также деньги на проживание должника и его иждивенцев.

Часть вопросов решила экономколлегия ВС. Среди наиболее значимых — определение от 23 января 2017 года по делу Александра Волкова о том, что отсутствие у должника имущества не является основанием прекратить процедуру банкротства и лишить права на списание долга. Также существенно дело Анатолия Фрущака от 29 ноября 2018 года, в котором ВС допустил обращение взыскания на единственное жилье должника в случае злоупотреблений с его стороны. Речь шла о пятикомнатной трехэтажной квартире общей площадью 198 кв. м, которую гражданин пытался скрыть от кредиторов.

В рамках дела Феликса Бажанова о «банкротном туризме» 25 февраля 2019 года экономколлегия признала возможным отказ от презумпции проживания должника по адресу регистрации. Гражданин может уклоняться от банкротства по инициативе кредитора, меняя прописку на другой регион, так как банкротное дело возбуждается в суде по месту жительства должника. Теперь должник обязан подтвердить объективные причины для смены прописки незадолго до или после подачи на его банкротство.

По делу Юрия Котряхова ВС 29 апреля 2019 года решил, что гражданина нельзя лишить права на банкротство только потому, что он не смог вовремя найти арбитражного управляющего (АУ) для ведения процедуры. Введение механизма банкротства предполагает, что государство должно обеспечить гражданам условия для его использования, поэтому «суд должен занять активную позицию» в решении вопроса о поиске АУ, пояснил ВС.

В рамках дела Сергея Киреева от 3 июня 2019 года ВС решил, что, даже если должник взял на себя непосильные обязательства, но при обращении за деньгами ничего не скрывал и не обманывал, ему нельзя отказать в списании долгов: неразумное поведение не равно недобросовестному.

Основное достижение пяти лет банкротства граждан — изменение общей направленности процедуры с прокредиторской на продолжниковую, полагает АУ союза «Созидание» Сергей Домнин: «На протяжении 2015–2016 годов суды достаточно нелояльно подходили к гражданам. Но в 2017–2018 годах позиция ВС задала иной вектор потребительскому банкротству в России, и сейчас добросовестные должники могут рассчитывать на освобождение от исполнения обязательств».

Внесудебное обнуление

Несмотря на уточнения и разъяснения в практике, сам по себе закон о банкротстве граждан за пять лет мало изменился. Действительно значимые поправки были предложены лишь в этом году. Среди них — идеи дать АУ полномочия включать требования кредиторов в реестр банкрота без суда, закрепить возможность совместного банкротства супругов и упростить процедуру.

Первые две инициативы пока на рассмотрении Госдумы, последнюю приняли в июле. По мнению опрошенных “Ъ” специалистов по банкротству, появление внесудебной процедуры — самое серьезное изменение. Она призвана помочь гражданам с небольшими долгами (50–500 тыс. руб.) бесплатно и быстро (за полгода) освободиться от обязательств через подачу заявления в МФЦ. Механизм запущен с 1 сентября.

По мнению юриста банкротного направления Vegas Lex Валерии Тихоновой, судебная процедура слишком сложна с учетом «повсеместной финансовой безграмотности населения». «Внесудебное банкротство позволяет снять определенную нагрузку с судов и АУ, а для граждан — взять новый старт и «обнулиться» без длительных судебных разбирательств»,— соглашается партнер адвокатского бюро ЕПАМ Вера Рихтерман, добавляя, что новый механизм можно рассматривать как некую «долговую амнистию».

В то же время АУ Максим Доценко считает нужным отменить во внесудебной процедуре барьер в виде оконченных исполнительных производств: «Фактически сейчас возможность выхода в упрощенное банкротство зависит от усмотрения судебных приставов, а это коррупциогенный риск». «Кроме того, зачастую информация на официальном сайте ФССП обновляется с задержкой либо содержит некорректные сведения»,— добавляет Валерия Тихонова.

Также большинство экспертов выступают за увеличение предельной суммы долга для амнистии. Порог в 500 тыс. руб. оставит за бортом очень многих граждан, подчеркивает Олег Зайцев. Партнер Saveliev, Batanov & Partners Радик Лотфуллин и Максим Доценко считают оптимальным лимит в 1 млн руб.

Однако Эдуард Олевинский называет нынешний уровень верхней границы способом снизить цену ошибки упрощенного списания долгов.

Действительно, отмечает господин Зайцев, кредиторы в данном случае лишаются единственного способа вернуть деньги. Вера Рихтерман допускает, что внесудебная процедура может использоваться недобросовестными гражданами, но «злоупотребления вряд ли будут обширными» как раз в силу верхней границы уровня долга. Сергей Домнин добавляет, что кредиторы, со своей стороны, могут переуступить долг коллекторам, которые способны в этом случае остановить внесудебное банкротство.

Банкротство — не лазейка

При введении потребительского банкротства у госорганов, банков и юристов было два главных опасения — что обанкротятся поголовно все либо, наоборот, механизм не будет применяться, в том числе из-за нежелания АУ вести процедуры. «Оба предположения не реализовались. Люди не спешат банкротиться из-за дороговизны процедуры, а часть АУ стала специализироваться на банкротстве граждан, выработав алгоритм действий по типу конвейера»,— говорит Радик Лотфуллин.

Однако далеко не все проблемы АУ решились. «До сих пор, увы, плохо работает получение управляющим доступа к информации о должнике, включая его переписку по электронной почте и сведения о членах семьи»,— отмечает Олег Зайцев.

Эдуард Олевинский рассказывает, что нотариусы и органы ЗАГС отказываются отвечать на запросы АУ о семейном положении должника или брачном контракте, информацию приходится получать через суд, рассмотрение дела затягивается.

По словам Сергея Домнина, даже банки иногда не дают информацию по счетам супругов должников. Кроме того, АУ считают заниженным размер вознаграждения в 25 тыс. руб. за всю процедуру на фоне большого объема работы, высоких рисков штрафа за нарушения (25–50 тыс. руб.) и дисквалификации.

Вера Рихтерман добавляет, что среди главных минусов личного банкротства остается низкая осведомленность граждан и долгое рассмотрение дел. Есть и более частные вопросы. Например, что считать роскошным жильем. Конституционный суд РФ еще в 2012 году указал на необходимость урегулирования вопроса в федеральном законе, говорит Максим Доценко. Господин Зайцев отмечает, что законопроект о возможности обращения взыскания на роскошное жилье (когда оно единственное) уже есть, но «недопустимо долго буксует».

При всей доказанной работоспособности механизма и прояснении процедуры, признают юристы, в институте личного банкротства сохраняется почти философское внутреннее противоречие, которое сложно разрешить четкими правовыми рамками. С одной стороны, банкротство все еще малодоступно социально незащищенным гражданам, и государству было бы логично продолжить работу над упрощением процедуры. С другой стороны, нельзя забывать о злоупотреблениях. Банкротство, подчеркивает Сергей Домнин, не должно восприниматься гражданами как лазейка, позволяющая просто не возвращать деньги кредиторам.

Анна Занина, Екатерина Волкова, Газета «Коммерсантъ»